ГЛАВА 50 (ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ «КУСЬЯ — ПОСЕЛОК ДЕТСТВА»)
Мой прадед по линии отца в старости рассорился со всеми близкими ему людьми. Причем настолько принципиально, что ни с кем не общался. Более того, ушел из дому и поселился в бане. Не знаю, где он работал и чем промышлял, но к концу жизни у старика якобы имелись какие-то накопления в золотых монетах. Монеты эти он хранил в кожаном мешочке, который прятал где-то на территории усадьбы. Скончался прадед внезапно. Наследники знали о существовании мешочка с золотом. Но после смерти прадеда найти «клад» не смогли. Впоследствии мой отец поставил новый дом, новый хлев, новую баню. То есть старая усадьба основательно перетряхивалась. Однако мешочек с золотом нигде не обнаружился.
Однажды где-то в 90-е годы прошлого века приехал в гости брат. Мы с семьями собрались в Кусье в родовом гнезде. И за ужином зашел разговор об этом, ставшем мистическим, семейном предании. В конце концов, пришли к выводу, что вряд ли прадед мог иметь какие-то серьезные накопления и вряд ли вообще существовал этот таинственный мешочек с золотыми монетами. Прадед ведь не был ни князем, ни графом, ни купцом. А в советские времена нам со школьной семьи внушали, что простой народ при царской власти жил в крайней бедности. Тут, кстати, вспомнилась строчка из популярной в свое время песни Владимира Высоцкого: «Откуда деньги, Зин?»
Казалось бы, обычная в таких случаях болтовня не могла иметь каких-то последствий. Но они обнаружились буквально на другой день. Пока мы беспечно беседовали теплой родственной компанией, засидевшись за столом где-то за полночь, мой сын и племянник зря времени не теряли.
Наутро предстояло окучивать картофельные грядки. Когда я вышел в огород, вдруг увидел там в нескольких местах взрытую землю.
-Что это? – удивился и вышедший следом за мной в огород брат.
Впрочем, он с детства обладал незаурядными аналитическими способностями. И тут же сделал вывод, что на территории усадьбы покопались в земле наши сыновья. Судя по размаху и глубине раскопок, потрудились пацаны основательно. Проснулись детки поздно. И завтракали с унылыми лицами. Грустили, что вожделенного мешочка с золотом, несмотря на титанические усилия, все же не нашли.
Хотя какой угодно клад пришелся бы тогда впору. Времена настали лихие. Многие едва сводили концы с концами. Деньги обесценивались с невероятной скоростью и их всегда не хватало. Окончательно завравшемуся, искавшему истину в вине Ельцину никто здравомыслящий уже не верил. Народ с тоской оглядывался назад. В недалекое советское прошлое, когда забота о хлебе насущном не стояла так трагически остро.
Я начал зарабатывать средства к существованию в самом конце 60-х. Сразу после окончания школы устроился на цементный завод учеником токаря. Иных вариантов просто не существовало. Первый автобус из Кусьи в Горнозаводск уходил около семи утра. Вставать приходилось раньше шести. На будильник я не реагировал. И матери приходилось несколько раз подходить к кровати, чтобы за руку вытащить меня из сладостного сна. А когда она работала в ночную смену, будильник приходилось ставить в большое железное ведро. Только такой оглушительный звон поднимал с постели. Потом приходилось почти час трястись в переполненном автобусе. Возвращался домой в семь вечера. И хотя сама по себе работа не требовала особых физических усилий, но она отнимала ровно половину суток. Это как-то напрягало. Зарплата, конечно, была невелика. Но концы с концами семье удавалось сводить. Через несколько месяцев мы даже купили самый дешевый, с маленьким экраном, телевизор. На какие-то сказочные «клады», или наследство от предков рассчитывать не приходилось. Деньги могли достаться только одним путем — зарабатывать.
К концу 80-х я не ощущал себя бедным человеком. Как раз тогда я вернулся Горнозаводск из Челябинской области. Там даже удалось кое-что скопить. Правда, немного. Где-то на треть стоимости «Жигулей». Приобрести такую машину мечтали тогда многие. И материальную возможность имели. Другое дело, что легковые автомобили были в дефиците. Да и особого стремления иметь личное авто у меня почему-то не было. Между тем в СССР еще пять лет назад началась перестройка, которая поначалу нашла горячее одобрение «низов».
-Надо покупать всё, что еще есть в магазинах, — настойчиво советовал мне летом 1990 года один из родственников.
Помнится, мы купили какую-то нелепую, не столь уж необходимую тумбочку, кое-что по мелочам. Всё остальное из магазинов куда-то исчезло. А дальше было еще веселее. Сначала панический обмен крупных по тем временам купюр, а затем деньги стали обесцениваться с катастрофической скоростью. Нам объясняли, что это шоковая терапия, неизбежная при переходе экономики на рыночные рельсы. Шок действительно был. С терапией оказалось сложнее.
Вообще говоря, почему народ в подавляющем большинстве отказался от социалистических ценностей и почти при стопроцентном голосовании выбрал президентом Ельцина? Потому что нам тогда говорили: так (как в СССР) жить нельзя. И что страна с уникальными природными богатствами при рыночной экономике станет едва ли не богатейшей в мире. Заживем! Всех догоним и перегоним! Но получилось, как в «Сказке о рыбаке и рыбке». Правда, там алчная старуха вернулась хотя бы на исходную позицию – к разбитому корыту. А у большинства из нас даже корыто исчезло.
Насколько помню, с середины 90-х все приезжавшие в Горнозаводск из краевого центра высокопоставленные чиновники говорили о том, что на нашу территорию надо привлекать инвесторов, то есть богатых людей, которые вложат деньги, чтобы создать современные, гарантирующие получение прибыли производственные мощности. Эта идея, как и наше семейное предание, со временем приобрела мистический оттенок: потрем, как Алладин, волшебную лампу — и из нее выскочит способный на любые чудеса джинн. Лампу усердно трут уже много лет, но чудес не случается. Слава богу, что сохранился цементный завод. Но никаких заслуг федеральных или краевых властных структур в этом нет.
У меня была мечта. Вернувшись на малую родину, хотелось построить в Кусье на родительской усадьбе новый дом. На дворец замахиваться не приходилось. Дальше небольшого одноэтажного кирпичного домика фантазия не распространялась. Вот таким, может быть, мещанским, но вполне естественным представлялось счастье. Но в 1993-м году, когда я пошел в банк, чтобы выяснить, что осталось на сберкнижке от советских накоплений, оказалось, что моего вклада хватит лишь на шесть килограммов колбасы.
Странно, но мы почему-то всегда существуем исключительно ради светлого будущего грядущих поколений. А жить в эту пору прекрасную не приходится. Есть, правда, сейчас люди, которые, как при коммунизме, живут по потребностям. Но это иная история.
Владимир ВЕРХОЛАНЦЕВ